Юрий Стоянов, Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Илья Ильф, Григорий Остер, Алексей Барац, Нонна Гришаева – одесситы. Кажется, такой концентрации талантливых артистов и писателей, работавших и работающих в юмористическом или сатирическом жанрах, миру больше не подарил ни один другой город. Что формировало этих людей, в чем природа их юмора?
"В Одессе есть море, море – это порт, порт – это моряки, которые видели другой мир и привозили оттуда красивые истории и красивые вещи, рассказы, и у тебя возникало несогласие и неприятие того, что происходит вокруг. А как это выразить, чтобы не загреметь за решетку? Только через юмор – шуткой, анекдотом, репризой – считает Стоянов. – К тому же, в Одессе очень щедрая земля, культ очень вкусной еды, красивых шмоток и хорошей поэзии, там настоящий котел людей разных национальностей".
В 17 лет, напитавшись просоленным морским одесским воздухом, Юрий Стоянов уехал в Москву, где поступил в ГИТИС. Интересно, что в общежитии он жил с Виктором Сухоруковым. Стоянов при этом был самым младшим на курсе, а Сухоруков – самым старшим. Дружат они уже больше сорока лет.
"Витя – не только большой друг, но и очень важный в моей жизни человек, – заверил Стоянов. – Хотя бы потому, что он первый мой взрослый товарищ, с которым я жил в одной комнате. Он был после армии – со своей судьбой, со своей бедой, уже много раз не поступивший в театральный институт. И Витя оказался со мной словно бы в одной камере, научил меня всему тому, что я не знал – и хорошему, и не очень. Экстерном. Я ведь, когда поступал в институт, не курил, не пил, а Витя дал мне понять, что есть разные способы достижения хорошего настроения".
"Я, лощеный пацан из благополучной семьи учителя и врача, с отличным образованием, в красивом костюме, с длинными волосами, с гитарой, вообще не знал, что бывает такая Россия, в которой вырос Витя – с бараками, с комнатами на 4-6-8 человек, с общей кухней и одним туалетом, – продолжает артист. – Россия, где люди пьют, страдают, тяжело живут. Я впервые через Витю столкнулся с ужасом и идиотизмом провинциальной жизни. И именно в этой среде появился большой, чувственный, с ощущением беды и боли за свой народ, артист Виктор Сухоруков".
"В институте мы все были "подающие надежды", – продолжает Юрий Николаевич. – Но Витя лично для меня был сразу очевидным большим актером. Его лишь немного огранили и что-то объяснили ему про него же самого. Не научили, а именно объяснили".
